Российский спорт на службе идеологии. Лагерный футбол
(продолжение, начало можно прочесть здесь)
Несмотря на все идеологические усилия, оказалось, что люди труда, населяющие страну Советов, не желали отказываться ни от игры в футбол, ни, тем более, от удовольствия быть болельщиком.
Может быть, по причине, о которой иронично высказался выдающийся композитор Димитрий Шостакович: "Стадион в Советском Союзе был единственным местом, где каждый мог свободно говорить обо всем, что видел перед собой".
Впрочем, это было не совсем так, с распространением футбола был связан еще один парадокс: СССР в то время переживал период, когда в стране, как пелось в популярной тогда песенке, "жить стало лучше, жить стало веселей" - это был разгар сталинского террора.
Репрессий не избежали ни футбольные тренеры, ни звездные игроки, которые, по причине своей славы, находились под пристальным надзором самого Сталина.
Решения о судьбах футболистов принимались на самом высоком уровне, о чем документально свидетельствует отчет о заседании в Кремле, в ходе которого вождь сначала отдает распоряжение о переводе двух игроков из Москвы в Баку, а затем предлагает к утверждению резолюцию "Об осуждении нападения японских милитаристов на братскую Монголию".
Объяснялось это просто. 30-е годы прошлого века в Советском Союзе были десятилетием интенсивной индустриализации, а ее героями стали ударники труда и передовики производства, чей личный успех, как писал историк Михаил Геллер, способствовал успеху всего коллектива.
В эту схему прекрасно вписывались футбольные звезды, а также прочие знаменитости поп или скорее массовой культуры того времени. Футбол стал рассматриваться как доказательство величия Сталина, а поскольку кремлевские придворные также хотели приобщиться хотя бы к частичке культа своего вождя, этот вид спорта приобрел себе весьма влиятельных покровителей.
Именно так в советской истории появился клуб "Динамо", курируемый сначала руководством НКВД, а затем и КГБ, а также армейские клубы ЦСКА. Поскольку о капиталистических трансферах речи тогда идти не могло, вооруженные силы добывали себе игроков, вручая им призывные повестки, а органы безопасности прямо использовали для этого полицейские методы.
Так известный футболист того периода Сергей Сальников, у которого арестовали отчима, добился освобождения родственника в обмен на четыре сезона игры в составе московского "Динамо".
Впрочем, выступление за цвета НКВД все равно не давало никаких гарантий, в чем лично смог убедиться игрок киевского "Динамо" Константин Щегоцкий, арестованный по обвинению в шпионаже в пользу Польши и Португалии.
Было, однако, и исключение, которым оказался московский клуб "Спартак", созданный благодаря искреннему энтузиазму столичной молодежи во главе с капитаном и тренером Николаем Старостиным.
Подобная история происхождения клуба с одной стороны стала поводом для безграничной симпатии со стороны простых болельщиков, встававших на сторону любимого клуба в его противостояниях с подопечными Лаврентия Берии или Василия Сталина.
С другой же стороны инициатива снизу вызывала беспокойство со стороны самого вождя, даже несмотря на то, что в 1936 году, "Спартак", дабы развеять подозрения Сталина, устроил для него уникальное в своем роде зрелище — показательный матч на Красной площади.
Представление было воспринято благосклонно, однако это не уберегло Старостина от ареста в 1942 году - ему инкриминировали применение запрещенных "буржуазных тренерских методов". Впрочем, специалисты утверждают, что истинной причиной ареста стала месть Берии за проигранный "Динамо" финал чемпионата СССР 1939 года. Как вспоминал о своем заключении сам Старостин, футбольная популярность спасла ему жизнь в ГУЛАГе.
Кстати, именно в ГУЛАГе состоялся первый чемпионат Европы по футболу. Официальная версия истории футбола гласит, что прототип нынешнего европейского первенства - Кубок европейских наций состоялся во Франции в 1960 году. Однако по данным общества "Мемориал", первый чемпионат европейского континента был разыгран в 1955 году в сибирском Озерлаге (Особом лагере № 7), где содержались политические заключенные не только из СССР, но и из стран Центральной и Восточной Европы.
После смерти Сталина власти несколько ослабили лагерную дисциплину и тюремное начальство разрешило устраивать в местах заключения спортивные площадки. Именно тогда силами заключенных был организован лагерный чемпионат Европы.
Поле было маленьким, поэтому в составах сборных России, а также Польши, Венгрии и Германии выступало всего по восемь игроков. Интерес к турниру, напоминавшему о свободе, оказался настолько велик, что среди игроков пришлось проводить предварительный квалификационный отбор.
Победу в первенстве в итоге одержала сборная Германии, однако главной наградой для всех стал указ об освобождении и репатриации, который в скором времени пришел из Москвы. Несмотря на поиски, организованные обществом "Мемориал", найти удалось лишь одного участника тех соревнований - жителя Венгрии.
И все же это символическое событие открывало путь к выходу советского спорта из своей долгой изоляции.
(продолжение следует)
Несмотря на все идеологические усилия, оказалось, что люди труда, населяющие страну Советов, не желали отказываться ни от игры в футбол, ни, тем более, от удовольствия быть болельщиком.
Может быть, по причине, о которой иронично высказался выдающийся композитор Димитрий Шостакович: "Стадион в Советском Союзе был единственным местом, где каждый мог свободно говорить обо всем, что видел перед собой".
Впрочем, это было не совсем так, с распространением футбола был связан еще один парадокс: СССР в то время переживал период, когда в стране, как пелось в популярной тогда песенке, "жить стало лучше, жить стало веселей" - это был разгар сталинского террора.
Репрессий не избежали ни футбольные тренеры, ни звездные игроки, которые, по причине своей славы, находились под пристальным надзором самого Сталина.
Решения о судьбах футболистов принимались на самом высоком уровне, о чем документально свидетельствует отчет о заседании в Кремле, в ходе которого вождь сначала отдает распоряжение о переводе двух игроков из Москвы в Баку, а затем предлагает к утверждению резолюцию "Об осуждении нападения японских милитаристов на братскую Монголию".
Объяснялось это просто. 30-е годы прошлого века в Советском Союзе были десятилетием интенсивной индустриализации, а ее героями стали ударники труда и передовики производства, чей личный успех, как писал историк Михаил Геллер, способствовал успеху всего коллектива.
В эту схему прекрасно вписывались футбольные звезды, а также прочие знаменитости поп или скорее массовой культуры того времени. Футбол стал рассматриваться как доказательство величия Сталина, а поскольку кремлевские придворные также хотели приобщиться хотя бы к частичке культа своего вождя, этот вид спорта приобрел себе весьма влиятельных покровителей.
Именно так в советской истории появился клуб "Динамо", курируемый сначала руководством НКВД, а затем и КГБ, а также армейские клубы ЦСКА. Поскольку о капиталистических трансферах речи тогда идти не могло, вооруженные силы добывали себе игроков, вручая им призывные повестки, а органы безопасности прямо использовали для этого полицейские методы.
Так известный футболист того периода Сергей Сальников, у которого арестовали отчима, добился освобождения родственника в обмен на четыре сезона игры в составе московского "Динамо".
Впрочем, выступление за цвета НКВД все равно не давало никаких гарантий, в чем лично смог убедиться игрок киевского "Динамо" Константин Щегоцкий, арестованный по обвинению в шпионаже в пользу Польши и Португалии.
Было, однако, и исключение, которым оказался московский клуб "Спартак", созданный благодаря искреннему энтузиазму столичной молодежи во главе с капитаном и тренером Николаем Старостиным.
Подобная история происхождения клуба с одной стороны стала поводом для безграничной симпатии со стороны простых болельщиков, встававших на сторону любимого клуба в его противостояниях с подопечными Лаврентия Берии или Василия Сталина.
С другой же стороны инициатива снизу вызывала беспокойство со стороны самого вождя, даже несмотря на то, что в 1936 году, "Спартак", дабы развеять подозрения Сталина, устроил для него уникальное в своем роде зрелище — показательный матч на Красной площади.
Представление было воспринято благосклонно, однако это не уберегло Старостина от ареста в 1942 году - ему инкриминировали применение запрещенных "буржуазных тренерских методов". Впрочем, специалисты утверждают, что истинной причиной ареста стала месть Берии за проигранный "Динамо" финал чемпионата СССР 1939 года. Как вспоминал о своем заключении сам Старостин, футбольная популярность спасла ему жизнь в ГУЛАГе.
Кстати, именно в ГУЛАГе состоялся первый чемпионат Европы по футболу. Официальная версия истории футбола гласит, что прототип нынешнего европейского первенства - Кубок европейских наций состоялся во Франции в 1960 году. Однако по данным общества "Мемориал", первый чемпионат европейского континента был разыгран в 1955 году в сибирском Озерлаге (Особом лагере № 7), где содержались политические заключенные не только из СССР, но и из стран Центральной и Восточной Европы.
После смерти Сталина власти несколько ослабили лагерную дисциплину и тюремное начальство разрешило устраивать в местах заключения спортивные площадки. Именно тогда силами заключенных был организован лагерный чемпионат Европы.
Поле было маленьким, поэтому в составах сборных России, а также Польши, Венгрии и Германии выступало всего по восемь игроков. Интерес к турниру, напоминавшему о свободе, оказался настолько велик, что среди игроков пришлось проводить предварительный квалификационный отбор.
Победу в первенстве в итоге одержала сборная Германии, однако главной наградой для всех стал указ об освобождении и репатриации, который в скором времени пришел из Москвы. Несмотря на поиски, организованные обществом "Мемориал", найти удалось лишь одного участника тех соревнований - жителя Венгрии.
И все же это символическое событие открывало путь к выходу советского спорта из своей долгой изоляции.
(продолжение следует)