Капитан сборной Польши: начинает играть кровь, когда слышу, что мы пинаем балду

Настаёт время знакомиться с будущими соперниками россиян. Перед вами Якуб Блащиковски — человек, которые ломает стереотипы. Журналисты издания Przeglad Sportowy в очередной раз убедились в этом, выслушав поучительные истории из детства, отрочества и юности предводителя «орлов».

– Якуб, матч с Грецией – своего рода финал?

– Да, как маленький финал. На последних крупных турнирах в матчах открытия наша сборная неизменно проигрывала, что ставило перед ней вопрос «быть или не быть» уже в следующих матчах. Так что хорошо бы этого избежать.

– Чувствуете ли Вы как капитан ответственность за каждого из членов команды?

– За сборную ответственен каждый из нас. Даже если существуют проблемы, мы как взрослые люди должны находить решения сообща. В памяти всплывает эпизод, когда к сборной должен был присоединиться Ойген Полански. Признаюсь, мы были несколько озадачены тем, как это происходило.

– Вы имеете в виду слова Полански, что он скорее чувствует себя немцем, чем поляком, а в матче этих команд не болел бы за нашу сборную?

– В команде все были ошарашены. Я почувствовал, что обязан разобраться в этой ситуации. На первом же сборе, где присутствовал Ойген, – это было в Легнице, перед матчем с Грузией, – я вызвал его на разговор. Поговорили как мужик с мужиком, рассказал ему о наших ощущениях.

– А он что?

– Объяснил, что в тех интервью было много недосказанного. Я ему ответил на это, что если он говорит правду, то в сборной он не получит никакой поддержки. Потом вернулся к ребятам, чтобы озвучить его версию. И они её приняли. Но я предупредил Ойгена, что должно пройти ещё немного времени, чтобы все забыли об этом случае. После тех интервью, каждый из нас подумал что-то своё, и осадок остался. Для меня было важно то, что я от него услышал. Сейчас Ойген воспринимается нами как полноправный член сборной.

– Кто из «сборников» был бы для вас наилучшим капитаном?

– Позитивную роль играл Михал Жевлаков. Несмотря на то, что капитаном он пока не был (эту функцию исполняли Мачек Журавский или Яцек Бонк), Михал всегда заботился о новых игроках, и у него отлично получалось помочь им влиться в команду. Он – классный парень, обладающий силой убеждения и врождёнными качествами, которые позволяют ему мотивировать людей.

– Вы раньше никогда не были капитаном, и капитанскую повязку впервые получили в сборной. Вы не думали о том, что вам дали её за заслуги?

– Обычно я переходил в команды, в которых уже были свои капитаны, авторитеты. Не чувствовал необходимости кого-то из них заменить. Вообще, не стал бы переоценивать роль капитана. Не обязательно быть капитаном, чтобы что-то подсказать партнёру по команде. В сборной все дополняют друг друга. Не чувствую себя Альфой и Омегой. И мне не нужно за всем следить.

– Когда на рукаве повязка, Мазурка Домбровского [гимн Польши – прим. перев.] звучит иначе?

– В голове вертятся воспоминания. Вспоминаю, как я был семилетним пацаном, и возле дома мы играли со старшим братом Давидом. Мы старались создать ощущение, будто это настоящий матч. С серьёзными лицами выходили из-за угла дома, представляя, что выходим на поле, а со стороны на нас смотрят тысячи болельщиков. Потом вставали по стойке смирно и пели гимн. А победитель этих матчей получал кубок.

– А что за кубок?

– Мы позаимствовали его у дяди [игрока сборной Польши Ежи Юзефа Бженчека, – прим. ред.], у него всегда какой-нибудь да был в доме. Мы хотели почувствовать, как это – получать кубки, когда выигрываешь. Детские игры, которые приносили нам много радости... Так же было и с гимном. Даже сейчас, когда мне 26, я сильно переживаю, когда слушаю гимн. Неважно, с кем мы играем. Это сборная Польши. Каждый матч за неё – исполнение мечты того самого мальчика из Трусколясов.

– Откуда в вас столько выдержки?

– У людей из деревень выдержки больше, чему у городских. Тем, кто из городов, не хватает самоотдачи. Я не мог себе этого позволить, и без этого точно не смог бы сейчас дорасти до чемпионатов Европы. Из Трусколясов, где я жил, я каждый день ездил на тренировки в Ченстохову, – а это добрые 30 километров. Должно было произойти нечто особенное, чтобы я не появился на тренировке. А городские только и искали повод, чтобы пропустить занятия. Не ценили того, какие у них были условия. В 14:50 мы возвращались с Давидом из школы, а уже через десять минут уходил автобус на Ченстохову. Дома нас ждала бабушка. С собой она заворачивала нам жареной картошки, чтобы мы хоть что-нибудь могли съесть в дороге.

– Расскажите, пожалуйста, о том, как вы познакомились с Майклом Оуэном.

– Он был моим кумиром. Когда я был маленьким, старался выдумывать какие-то качества своим любимым футболистам, найти что-то общее. И в этом, наверное, нет ничего удивительного. Думаю, что каждый молодой футболист делает точно так же. С Оуэном мы родились в один и тот же день, 14 декабря, хоть и в разные годы [англичанин старше на 6 лет, –прим. перев.]. Я верил в то, что это знак, что это не может быть случайным. Когда я узнал, что он приезжает в Польшу, то очень обрадовался. Сборная Англии играла в Варшаве, и мы поехали с Давидом на матч. Билеты достал Юрек [дядя – прим. перев.]. Когда мы были на стадионе, Оуэн разминался прямо возле нас, – мы были практически на расстоянии вытянутой руки.
Тут я вскочил на заграждение и крикнул: «Майкл!». И он махнул мне – а может, так показалось... Но это не важно: тогда я был уверен, что он заметил меня, и уж теперь-то мы будем друзьями.

– Всё в ваших руках.

– Мир тесен, может, ещё и встретимся. Тогда я ему помашу.

– Ещё в детском возрасте вы мечтали о большом футболе. Дядя брал вас с собой на сборы, знакомил с этим миром, всё объяснял.

– Я два или три раза был на сборе национальной команды. То, что я мог наблюдать, как Юрек ведёт себя в коллективе, вкупе с той необыкновенной атмосферой, что там царила, будоражило моё сознание. Человек к подобному привыкает, и, как результат, в нём накапливается мощнейшее чувство целеустремлённости.

– Не у каждого дядя в сборной...

– То, что Юрек рядом со мной, это огромное счастье. Он подготовил меня к большому футболу психологически, и у меня не было проблем с адаптацией в «Висле» после перехода из четвёртой лиги. Я наблюдал за тем, как молодой парень держал себя в руках и твёрдо ступал по земле. В нынешние времена подросткам очень трудно справиться с собой. Многим из них кажется, что если они сыграли три хороших матча в лиге, то уже добились всего. А если для такого человека предел мечтаний – игра в нашей экстраклассе – признаемся, не самой сильной, то, скорее всего, закончит он в третьей лиге.

– Есть ли у вас рецепт, как вырваться из польского чемпионата?

– Это вопрос характера. Либо он у тебя есть, либо ты довольствуешься ничем. И считаешь, что если ты футболист, то весь мир у твоих ног и со всеми ты можешь делать то, что захочешь. Футбол популярен, а потому роль футболистов преувеличена. На самом деле, это просто наша профессия – и она ничем не отличается от работы шахтёра, журналиста или повара. Все должны трудиться в поте лица.

– Но ведь многие футболисты на самом деле думают, что они исключительны только потому, что просто пнули мяч или забили гол.

– Конечно, всегда найдутся те, кому кажется, что раз уж они футболисты, то могут делать всё, что им заблагорассудится. И перестают быть людьми. Либо ты опираешься на жизненные ценности, либо поддаёшься славе и меняешься. Притворяешься тем, кем не являешься. Но меня это касается в меньшей степени.

– Вы активно боретесь со стереотипом футболиста – ухоженного парня с прилизанными волосами на роскошном авто, которого интересует только то, как бы помоднее одеться.

– В Польше мнения насчёт футболистов сырые и необъективные. Грести всех под одну гребёнку – это несправедливо. Хочется, чтобы у кого-то появился объективный взгляд. Так, как с артистами, – их делят на тех, кто действительно чего-то добился, и тех, кто тешит себя своими амбициями. Почему этого не может быть и в футболе? Уж я-то знаю, сколько здоровья я оставляю на поле, каких жертв мне это стоит. И не позволю, чтобы кто-то приуменьшал мои заслуги. Когда я слышу, что игроки сборной Польши пинают балду, во мне начинает играть кровь. Всё как раз наоборот – и мы покажем это на Евро.

– Вы считаете, что наших футболистов оскорбляют?

– Не хочу показаться злым, но в Германии я не слышал ни об одном нашем певце или актёре, а о поляках из «Боруссии» говорят – и очень много. Мы второй год подряд стали чемпионами Германии. И мы – прекрасный пример того, на что способны поляки. Мы заслужили уважение к себе. Футбол пользуется популярностью у всё большего числа людей, но нужно говорить и о том, как трудно добиться успехов в этой сфере. За то, что мы достигли с Лукашем и Робертом [речь идёт о Пишчеке и Левандовски, — прим. перев.] в одной из сильнейших лиг в мире, мы должны быть оценены по достоинству. Это всё равно, что польский певец возглавил бы хит-парады в Америке.

– Вы всё так же не любите проигрывать?

– Я даже в кости играю, чтобы побеждать, а не чтобы просто участвовать. В каждом проигрыше я ищу возможность как можно быстрее взять реванш. Несмотря на то, что поражения даются мне трудно, я стараюсь их принимать, если в тот день я действительно был слабее. Однако не прощу себе, если на следующий матч я выйду с опущенной головой. Моя жизнь – это постоянное соперничество. Кому-то может показаться, что это что-то маниакальное, но это сидит во мне долгие годы и продолжает меня стимулировать. Мне нравится быть лучшим. И всю жизнь я стремлюсь к этому. Когда я был футболистом «Ченстоховы» и играл в четвёртой лиге, меня пригласили на просмотр в «Белхатув». А за день до этого мы сидели в качалке и качали пресс – кто больше.

– И вы, естественно, не могли проиграть.

– Если бы. Скажу честно, несколько подходов я сделал. На следующий день я нагнулся и не смог выпрямиться. Поехал в «Белхатув», выпил две обезболивающие таблетки и сыграл. Я бегал чуть ли не согнувшись, но вышло сносно: я дважды забил и ещё раз ассистировал партнёру. Тренер Курас сказал, что хотел бы взять меня ещё на один сбор и уже после него он решит, нужен ли я ему. К сожалению, не согласился... К сожалению, потому что через несколько месяцев я подписал контракт с «Вислой».

– Вы когда-нибудь задумывались о том, что бы делали без футбола?

– Я знал, что буду связан с ним. Помню, когда мне было 16 и я играл за «Ченстохову», я мог подрабатывать. Мы собирали камни на газоне. Президент клуба Эдвард Флис платил нам семь злотых в час. Как-то я поехал в Ченстохову вместе с Давидом, а там к нам присоединились рабочие из фирмы президента. Работы было на несколько часов. Когда пан Флис приехал, чтобы выплатить деньги, люди стали жаловаться ему, что я провёл больше времени, отдыхая у забора, чем трудясь на поле. Президент в ответ накинулся на них: «Куба ничего собирать не должен, он будет играть в футбол!»

– Есть ли кто-то из мира футбола, кто вас восхищает?

– Зинедин Зидан. То, что он демонстрировал, – это феноменально. Мне нравится знакомиться с людьми, которые чего-то добились в жизни, и не обязательно в футболе, с теми, у кого есть опыт и способности его передать. Меня вдохновляет общение с ними.

– А вы кого-нибудь вдохновляете?

– Классно встретить кого-то, кто хочет с тобой поговорить и привнести что-то позитивное. Или вы имеете в виду кого-то конкретного, кого я вдохновляю? Встречал людей, которые говорили мне, что моя история встряхнула их, вдохнула в них веру, мотивировала на то, чтобы не сдаваться. Поздравляли, что я смог чего-то добиться и ни разу не сломался. Конечно, я необъективен, но моя жизнь показывает: в свои мечты нужно верить. Даже если приходится бороться с препятствиями.