Московская бессонница

Мы пролетели 10 часов от американской столицы до города, который раньше был сердцем советской власти, мегатонной угрозой, заставлявшей меня прятаться под школьную парту в Бруклине, когда я был маленьким мальчиком. Мы вошли в таможенный зал, и нас встретил человек большого роста – коммунистический чиновник (бывший). Однако он не был агентом КГБ, задачей которого являлось отослать меня в Гулаг, он был… моим тестем! 

Я приехал на праздники, вместе со своей женой Наташей (бывший продюсер/переводчик на канале CBC), а также нашим четырехлетним русско-американо-канадским сыном. Я сидел за скрипучим столом вместе с четырьмя поколениями родственников моей жены и пробовал сказать что-то на русском языке, уровня детского сада: «Бабушка Таня! Какая вкусная рыба!».

Потом я лег на раскладушку, накрылся монгольским одеялом из верблюжьей шерсти и слушал шум движения на проспекте Юрия Андропова. В тот момент я задумался, сколько же еще канадских жен и мужей проводят праздники вдалеке от дома, у родителей своих вторых половинок? И скольких канадцев мучает бессонница в результате странного чувства, которое возникает из-за смеси родного и чужого.

30 лет – ровно половина моей жизни… Ровно столько времени прошло с того момента, как я впервые посетил Москву, будучи наивным и неосведомленном спортивным журналистом издания «The Globe and Mail», пишущим статьи о сборной Канады под руководством Алана Иглсона. Сборная Канады выступила не самым лучшим образом на Чемпионате мира 1979 года, однако, когда я сейчас смотрю на список хоккеистов той сборной, я понимаю, что, на самом деле, в то время играло множество невероятно талантливых хоккеистов. Они закончили тот чемпионат на четвертый позиции, будучи разорванными в клочья сборной Советского Союза, со счетом 9-2. В то время весь хоккейной мир дрожал при упоминании линии Михайлов – Харламов – Петров. 

Тогда хоккей был вторым явлениям по интересу, после холодной войны. Хоккеистов сборной Канады поселили в отель, который находился в квартале от Красной Площади и в котором можно было увидеть мрачных проституток за каждом столом в столовой. Я припоминаю наполовину пустые рестораны, пустые полки магазинов, неприветливые лица, пьяных героев, обвешанных военными медалями и сидящих у метро, а также меню, в которых было вычеркнуто все, кроме тощего цыпленка табака. 

Я помню, как вышел из стадиона «Лужники», когда было уже далеко за полночь, и добирался до отеля «Интурист» автостопом, за рубль или два, не боясь тогда ничего. Нет, нет и еще раз нет! Я бы никогда не повторил такое снова. 

Я помню, как звезды НХЛ были напуганы анонимными телефонными звонками в два часа ночи, и некоторые из хоккеистов пробовали немного расслабиться, гоняя мяч возле Мавзолея, за что были задержаны милиционерами в меховых шапках. 

И я помню хоккеистов, когда они покидали этот город и эту страну. Они подшучивали над нашим гидом, когда ехали в автобусе в аэропорт, вдоль полуразрушенных лачуг. «Эй, Светлана! Отличные коттеджи», – смеялись они. А потом они невероятно радовались, когда самолет, наконец-то, взлетел, и они направлялись домой. 

Но, теперь, обедая на проспекте Андропова, 30 лет спустя, я узнал, что моя Наташа, которая в то время была восьмилетней школьницей, присутствовала на «Лужниках», во время матча русских против шведов. То есть, мы были в одном и том же здании, в одно и то же время… Однако, все же, мы был в разных галактиках, которые двигались одна к другой, не зная об этом. 

«Вы знаете, я пожимал руку самому Леониду Брежневу, между периодами в матче», – внезапно произнес я, сидя за столом. 

«И что, вы не мыли ее с того времени?», – смеясь ответил дядя Игорь, дотягиваясь до икры.