The Athletic вспоминает легендарного Павла Буре: один из величайших снайперов за всю историю НХЛ

The Athletic продолжает свой спецпроект, называя 100 лучших хоккеистов в современной истории НХЛ.

36-е место в рейтинге издания занял Павел Буре.

Павел Буре – один из величайших снайперов в истории НХЛ, остающийся по сей день одной из тех звезд, оставивших после себя самое большое ощущение недосказанности.

Аура гламура и таинственности вокруг Буре сопровождала каждый этап его карьеры – начиная от легитимности выхода на драфт НХЛ 1989 года и заканчивая его публичным запросом на обмен в 1998-м. На всем протяжении девяностых его имя не сходило со страниц желтых СМИ.

Когда Павел завершил карьеру, туман вокруг его фигуры только сгустился. Закончив играть в НХЛ, он остался беспрецедентно недоступным.

Когда Национальная хоккейная лига праздновала свое 100-летие, пригласив на Матч всех звезд 2017 сотню лучших игроков в истории хоккея, Буре оказался единственным из ныне живущих хоккеистов, который не приехал.

Крайне скрытного Павла, тем не менее, всегда осаждали поклонники. В разгар «Буремании» в Ванкувере те люди, которые находилась в числе его приближенных, вспоминают эпизоды, когда россиянина буквально преследовали на улицах, как рок-звезду в семидесятые.

На пике своей карьеры Буре пробил планку звездности, высоты которой редко достигают современные хоккеисты.

Он прошел через скандалы, обсуждение и постоянное внимание. Что сделало его таким запоминающимся игроком и личностью – это то, что он думал о себе и вел себя как шоумен.

Буре был агрессивен не льду и хотел побеждать, но не подавлял индивидуальность в своей игре. К значимым высотам его привела способность творить на льду что-то особенное. Возможность демонстрировать то, что люди прежде не видели, заставлять болельщиков вскакивать со своих кресел – все это мотивировало его, это он и считал своей главной работой.

«Что я любил больше всего – так это забивать голы, – говорит Буре. – И не просто голы, а красивые шайбы, которые болельщики будут вспоминать. Всякий раз, когда я выходил на лед, хотел сделать что-то, что не могли другие. Я получал от этого удовольствие, да и фанатам тоже это нравилось. Я не такой большой поклонник баскетбола, но когда у меня был шанс увидеть в деле Майкла Джордона, я ходил на его матчи – потому что он делал то, на что не были способны другие. Вот и я хотел делать то же».

Вероятно, Буре не стал хоккейным Майклом Джорданом, однако он оказался одним из самых динамичных снайперов в истории лиги. По показателю заброшенных шайб в расчете на одну игру он занимает шестое место за весь период существования НХЛ. Вот почему Павел находится на такой высокой позиции в нашем рейтинге хоккеистов в современной истории.

Чтобы по-настоящему оценить репутацию Буре в его лучшие годы, очень важно понять то, как именно он приехал в НХЛ.
Павел был феноменом в системе московского ЦСКА. В 16 лет он дебютировал в главной армейской команде, в составе которой были такие легенды, как Игорь Ларионов, Сергей Макаров, Виктор Крутов и Слава Фетисов.

«ЦСКА состоял из лучших хоккеистов всего Советского Союза, так что эта была сильнейшая команда мира в то время», – вспоминает Буре.

В ту пору «железный занавес» все еще функционировал, нависая над Европой и хоккейным миром. Буре скандальным образом был выбран «Ванкувером» на Драфте-1989 – легитимность была под вопросом, а НХЛ не подтверждала пик целый год. На тот момент лишь один уроженец СССР выступал в Национальной хоккейной лиге. И тот игрок, Виктор Нечаев, проведший три матча за «Лос-Анджелес Кингс» в сезоне 1982/83, в России звездой не был.

«Кто-то сказал мне, что меня задрафтовали, – вспоминает Буре то время. – Но я не помню точно, от кого я это услышал. Тогда еще был Советский Союз, и ребята не могли просто взять и поехать играть в НХЛ – так что в тот момент это не было какой-то значимой новостью для меня. Сам факт драфта в действительности не имел особенного значения, ведь существовал совсем ничтожный шанс на то, что ты когда-либо будешь в НХЛ».

Однако в то время хоккейный мир находился на пороге перемен – и они произошли быстро.

Все началось с того, что Фетисов бросил вызов тренеру ЦСКА Виктору Тихонову и всему клубу, долго борясь за то, чтобы уехать в «Нью-Джерси Дэвилз». Затем «Калгари Флэймз» и «Ванкувер Кэнакс» заполучили – по заоблачной стоимости – Ларионова, Макарова и Крутова.

Истории из той эпохи сейчас читаются как что-то, вышедшее из-под пера автора шпионских романов Джона Ле Карре.

Для того, чтобы вывезти Владимира Константинова в США, пришлось посредством взятки придумывать ему неизлечимую болезнь, из-за которой он не мог служить в армии, после чего его отправили в одну из стран Восточного блока «на лечение», где его уже ждал частный самолет владельца «Детройта» Майка Илича. Кто-то, как Александр Могильный, скрылся во время международного турнира, убежав через черный ход гостиницы.

«Возможно, после молодежного чемпионата мира в 1989 году, – отвечает Буре на вопрос о том, когда он понял, что у него есть хороший шанс самому отправиться в НХЛ. – Я даже и не должен был туда ехать, ведь я был на три года младше остальных игроков той команды, и тренеры, в том числе и Виктор Тихонов, говорили, что я слишком юн. Они говорили мне: «Тебя могут там убить». Но мне повезло. Кто-то получил травму, и у меня возник шанс сыграть на тренировочном турнире, которым я хорошо воспользовался. Потом мне сказали, что я поеду на МЧМ. Это было здорово, меня признали лучшим нападающим, я выиграл золотую медаль. Я выступал вместе с Могильным и Федоровым, и в те дни мы начали говорить о желании играть в НХЛ. После того турнира я решил, что тоже постараюсь туда попасть».

Игроки, покидавшие тогда Россию, в большинстве своем были старше. Однако, когда это удалось Могильному и Федорову, ЦСКА поспешил подписать с Буре новый продолжительный контракт и тем самым не допустить его отъезда.

То соглашение, подписанное под нажимом (так, по крайней мере, утверждали Буре и «Кэнакс» во время судебного разбирательства) должно было быть признано недействительным, чтобы россиянин мог сыграть за «Ванкувер». Помощник генерального менеджера «Кэнакс» Брайан Бурк взял в свои руки этот непростой юридический казус, выбрав Мичиган в качестве штата, в котором будет оспорен контракт Павла с ЦСКА.

Но в те сложные времена суд в Мичигане мог не только аннулировать как соглашение Буре с московским клубом, но и признать россиянина свободным агентом, обнулив и результаты его драфта.

Пока Павел ждал результатов, он тренировался в Лос-Анджелесе с отцом Владимиром и братом Валерием, который впоследствии провел немало времени в НХЛ. Они приходили на разные телешоу, проводили длительные занятия на льду и позировали на роликовых коньках в Санта-Монике во время фотосессии для коллекционных хоккейных карточек Upper Deck.

В конце концов, в середине сезона 1991/92 Буре разрешили выступать за «Кэнакс». И сразу же его скорость вкупе с голевым чутьем взбудоражили поклонников хоккея.

В дебютном поединке Буре не записал на свой счет результативных действий. Впрочем, «Русская ракета» заработал 7 минут большинства для своей команды, сделав по меньшей мере три прорыва через оборону «Джетс», после чего стало очевидно, что он обладает особенным талантом.

«Я совершенно не мог говорить на английском, это было самым сложным, – отмечает Буре, общавшийся со СМИ посредством переводчика на протяжении всего первого сезона. – Но мне повезло. Игорь Ларионов играл в «Ванкувере» и что-то мог переводить мне. Еще поспособствовали ребята постарше, плюс Джино Оджик, который был моего возраста, но при этом очень сильно мне помог».

По итогам своего дебютного сезона Буре был признан лучшим новичком, после чего выдал две подряд кампании с 60 заброшенными шайбами, а также наколотил 16 голов в плей-офф 1994 года, приведя «Кэнакс» к решающему седьмому матчу финальной серии Кубка Стэнли, где «Кэнакс» все-таки уступили «Рейнджерс».

Во время этого розыгрыша плей-офф писали, что Буре угрожал покинуть команду, если его контракт не будет пересмотрен. Тогдашний генеральный менеджер «Кэнакс» Пэт Куинн опроверг эти сообщения в программе Hockey Night in Canada, однако Павел почувствовал, что именно руководство его клуба слило эту историю общественности.

По правде говоря, новые условия по контракту были согласованы еще до старта плей-офф, но появившаяся информация стала последней каплей для быстро ухудшавшихся отношений между сторонами. Хотя для полного разрыва потребовалось еще несколько лет, именно в тот момент Буре понял, что хочет обмена. Развязка случилась в 1998 году, когда Павел саботировал начало сезона 1998/99, и в январе в конце концов обменян во «Флориду Пантерз».

Однако еще до того, как эта драма развернулась на полную, Буре получил тяжелейшую травму колена в 1996-м. Прежним он уже никогда не стал – хотя это не помешало ему выдать еще три сезона с 50+ заброшенными шайбами.

Буре светил в НХЛ очень ярко. Он был как Бобби Орр, если говорить о предыдущем поколении, или как Макдэвид, если заводить речь о сегодняшнем – максимально скоростной, обладавший сильнейшим катанием среди своих ровесников и демонстрировавший прекрасное мастерство.

Сейчас, снова живя на родине, Павел сфокусирован на своей жене и детях, которых у него трое. Он регулярно выходил на лед с российскими легендами хоккея, но в последнее время таких встреч становится меньше.

Буре спокойно воспринимает то сложное наследие, что он оставил.

«Хоккей – это большая часть моей жизни, но это еще не все. Есть и другие важные вещи – моя семья, друзья. Есть то, чего я не добился, и то, в чем я преуспел. Сложно выбрать одну сторону. У меня нет какого-то большого сожаления, при этом не могу выделить что-то одно, чем я особенно горжусь. Некоторые вещи, происходившие со мной, были великолепны, но были и не очень хорошие моменты».